Барон Унгерн. Кокаин и обглоданные черепа
Барон Унгерн. В бою он действительно чрезвычайно удачлив, пули, шрапнель и осколки снарядов не наносят ему вреда, невзирая на то, что во время сражения он всегда впереди и стремится оказаться в самом пекле. Хотя не исключаю и того, что пекло образуется именно там, где в бою появляется барон Унгерн.
И сегодня в России – им живут, его ненавидят, а в Забайкалье, где уже мало кто помнит, кто такой Барон Унгерн, висят памятные таблички с местом каждого его допроса. К нему нет равнодушных. Евразийцы, военные, казаки, монархисты, журналисты, писатели, язычники, буддисты, православные.
Искатели отправляются на поиски закопанного им в Монголии во время преследования золота, а новосибирские подростки и кланы его почитателей приходят в день смерти на предполагаемое место его расстрела…
КОКАИН И ОБГЛОДАННЫЕ ЧЕРЕПА
В годы первой мировой войны офицер Унгерн служил во второй армии генерала Самсонова, личной храбростью заслужил Георгиевский крест и орден Святой Анны III степени, был четырежды ранен. 1917-й он встретил в чине есаула. Его делегировали в Петроград на слет Георгиевских кавалеров, где Роман в пьяном виде избил «тыловую крысу» — адъютанта коменданта города. От тюрьмы Унгерна спасла лишь Февральская революция.
Барон Петр Врангель, хорошо знавший Романа, так описывал его:
«Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной.
Это не офицер в общепринятом значении слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов службы, но сплошь и рядом грешит против внешней дисциплины и воинского воспитания. Это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида.
Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них отрешившегося. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик».
В 1918 году Унгерн сбежал от большевиков в Сибирь и сформировал азиатскую дивизию из бурятов и монголов. Здесь он окружил себя гадателями и астрологами и, поверив в свою богоизбранность, задумал… воссоздать державу Чингисхана. Ни больше ни меньше.
Избрав своей столицей Даурию, генерал обложил данью проходящие через станцию поезда, а на вырученные средства содержал свое разношерстное войско. Когда в Чите начали печатать бумажные деньги, барон как полновластный хозяин ввел в своем «улусе» монеты из вольфрама с местных рудников.
Дисциплина в дивизии поддерживалась драконовскими методами. Самой распространенной экзекуцией было избиение палками, при котором от тела проштрафившегося отваливались куски мяса.
Дезертиров, саботажников, воров забивали насмерть, а трупы не хоронили специально — для устрашения остальных отвозили в сопки на поживу зверью.
С наступлением темноты окрестности Даурии оглашались леденящим душу воем волков и одичавших собак.
Дома в поселке запирались на все засовы, и лишь барон со свитой разгуливал по сопкам, наступая на черепа, скелеты и гниющие части обглоданных тел.
В 1920 году Унгерн со своей «дикой» дивизией перешел монгольскую границу и осадил захваченный китайцами город Ургу.
Здесь под стражей содержался правитель государства Богдо-гэген, являвшийся живым воплощением Будды.
Под давлением завоевателей он отрекся от престола. К тому времени в голове барона полностью созрел план «желтого» похода на Европу. Не доставало лишь «знамени». Им-то и должен был стать освобожденный монгольский монарх.
...В одну из ночей барон в одиночку подъехал к китайскому посту у ворот Урги. Наткнувшись на спящего часового, избил его, напомнив, что на службе спать нельзя.
Солдат, увидев перед собой вражеского полководца, проглотил язык от страха. Унгерн осмотрел весь город и уехал за подмогой.
Затем, переодевшись ламами, его солдаты проникли во дворец и без лишнего шума разоружили китайский караул. Богдо-гэгена и его жену на руках вынесли наружу и отправили в ставку барона. Дерзкое похищение повергло китайцев в шок. Путь в Ургу был открыт. На рассвете азиатская дивизия барона выбила захватчиков из города.
ЗАКАТ «БОГА ВОЙНЫ»
Восстановленный на троне монарх даровал Унгерну ханский титул, доступный лишь чингизидам по крови. Возродивший государство Великий Батор также был одарен священным перстнем с рубином.
Через несколько недель принявшему буддизм Унгерну пришлось защищать Ургу. К городу подходил 10-тысячный китайский корпус Чу Лицзяна.
С отрядом ополченцев барон выступил навстречу. И победил! Хотя, конечно, это было сродни чуду — ведь даже пули в войске генерала отливали из… стекла!
Вероятно, противник оказался под сильным впечатлением от слухов о воскресшем потомке Чингисхана.
Многократно возглавлявший атаки Унгерн даже не был ранен, хотя на седле, сбруе, халате и сапогах после боя насчитали 70 следов от пуль.
Возвращаясь с победой, барон-триумфатор приказал очистить город от мусора, который не убирался десятилетиями. По его распоряжению наладили транспортное сообщение между отдельными районами, возвели мосты, стали издавать газету, открыли больницу и ветлечебницу.
Однако несколько месяцев благоденствия сказались на солдатах не лучшим образом. Они беспробудно пьянствовали и начали грабить местное население. Поэтому в июле 1920 года Унгерн предпринял рейд по территории красного Приамурья. Мобильная кавалерия «желтого» генерала громила гарнизоны советских городков и скрывалась в тайге. Однако в бою с частями регулярной армии барон потерпел сокрушительное поражение.
…Раненый Унгерн лежал в палатке. К ней приблизилось несколько сотен монгольских всадников.
К находящемуся в полубессознательном состоянии Роману Федоровичу выслали храбрейших.
Те связали «живого бога войны» и оставили в шатре.
Затем монголы галопом помчались в разные стороны, чтобы дух барона не знал, кого преследовать. А предатель выдал красным место нахождения генерала-легенды…
P. S. Удивительно, но до сих пор в Монголии, да и Китае (парадокс истории!), многие считают, что барон Унгерн был родным братом самого «великого кормчего» Мао Цзэдуна.
26 августа 1921 года Ленин передал по телефону своё мнение о деле барона, ставшее руководством к проведению всего процесса:
«Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения, и в случае если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять. »
15 сентября 1921 года в Новониколаевске в летнем театре в парке «Сосновка» (в настоящее время на этом месте находятся производственные корпуса по улице Фабричной на пересечении с улицей Спартака) состоялся показательный процесс над Унгерном.
На картах того периода это здание обозначено как клуб им. Петухова. В газете «Советская Сибирь» была опубликована стенограмма из зала суда. Главным обвинителем на процессе был назначен Е. М. Ярославский.
Всё дело заняло 5 часов 20 минут. Унгерну предъявили обвинение по трём пунктам: во-первых, действия в интересах Японии, что выразилось в планах создания «центральноазиатского государства»; во-вторых, вооружённая борьба против советской власти с целью реставрации династии Романовых; в-третьих, террор и зверства.
Барон Унгерн во время всего суда и следствия держал себя с большим достоинством и подчёркивал своё отрицательное отношение к большевизму и советской власти.
Ряд обвинений суда обоснован фактами: в сношениях с монархистами, попытке создания Срединного азиатского государства, в рассылке писем и воззваний, сборе армии для свержения советской власти и восстановления монархии, наступлении на РСФСР и ДВР, расправе с подозреваемыми в близости к большевизму, даже с женщинами и детьми, и в пытках.
С другой стороны, приговор Унгерну содержит ряд ложных обвинений: в истреблении целых селений, поголовном уничтожении евреев, действиях «на пользу захватнических планов Японии» и в том, что действия барона были частью общего плана наступления на РСФСР с востока.
Расстрелян (несмотря на принятое 17 января 1920 постановление ВЦИК и СНК об отмене смертной казни в отношении врагов Советской власти) барон Роберт-Николай-Максимилиан (Роман Фёдорович) фон Унгерн-Штернберг был (по не подтверждённым пока историческим документам) в доме купца Маштакова на пересечении нынешнего Красного проспекта и улицы Свердлова. В здании тогда находилось Новониколаевское ГПУ.
Богдо-гэгэн после получения известия о казни Унгерна повелел служить молебны о нём во всех храмах Монголии. Могила барона не известна. Последнее обстоятельство, а так же то, что Унгерн при жизни стал легендой, породило, в свою очередь, легенду о том, что барон бежал и ушёл в буддийский монастырь.
